армию его брата, и тот участвовал в Первой мировой войне. Родителям его на тот момент было 47 лет. Других детей в доме не осталось, поэтому отец спросил раввина: «А кто же будет на седере задавать четыре вопроса?» Раввин посоветовал отцу пойти домой и «заняться этим вопросом». Через год родился Яаков. Он выучил
Маништана, четыре вопроса, в четырехлетием возрасте, однако в советские годы ему не выпало счастья посещать седер. «Я до сих пор их помню и очень рад был спеть их сегодня опять по ходу седера, пусть я давно уже не ребенок».
В разных местах
В Красноярске происходило второе рождение «Гилеля»: новое помещение, новый директор (Маргарита Кашпур), новый учитель «Лерхауса», новый «жираф». Марго было целых семнадцать лет, и она очень старалась стать хорошим директором. Одна из основных задач в Красноярске состояла в том, чтобы привлечь новых студентов и составить ядро активистов «Гилеля».
В Новосибирске «Гилель» также переживал этап мучительного взросления. Поскольку здесь не нашлось ни хороших лидеров, ни подходящих помещений, регулярных программ не проводилось, а число участников было невелико. По ходу визита в Новосибирск Нахум встретился с местными лидерами «Гилеля», «Джойнта» и Хабада в попытке активизировать работу центра.
В московском «Гилеле» появился новый директор, Евгений Удлер, – раньше он руководил центром в Брянске. В результате Женя Михалева смогла заняться проблемами всего региона. Центр в Москве был гораздо больше, чем в Брянске, Евгению пришлось приспосабливаться. Он оказался замечательным лидером и очень нравился студентам.
В Уфе, расположенной на Южном Урале, проживает около 1,4 миллиона человек, в том числе 4–6 тысяч евреев. Это один из российских центров ислама. В местном «Гилеле» работали целеустремленные, чуткие, заботливые сотрудники. Директор Алена Перельман, учитель «Лерхауса» Регина Махмутова, «жираф» Саша Нестеров регулярно проводили мероприятия в весьма плохо приспособленном помещении. У них был небольшой зал, а в нем – всего десять стульев; им очень на хватало стульев, телефона, компьютера, доступа в Интернет, телевизора и видеомагнитофона, но денег на это пока не было. По счастью, рабби Дэнни Крачефски занимался строительством нового еврейского центра, где предполагалось разместить еврейскую школу, синагогу и все еврейские организации города, включая и «Гилель».
В ижевском «Гилеле» появился новый директор, Наташа Ла-пинер, новый учитель «Лерхауса» (Голда/Ольга Жученко) и новый «жираф» (Борис Корчевский). Поскольку их предшественники очень ответственно относились к своей работе, процесс передачи полномочий прошел гладко. В Ижевске не было ни раввина, ни синагоги, но раз в несколько месяцев приезжал раввин из Перми. В 2002 году в Ижевске прошла первая за семьдесят лет брит-мила, первый урок по подготовке к бат-мицве пяти девочек, первая бар-мицва. Евреи из Ижевска с удовольствием пригласили бы к себе лекторов, если бы у них были на это средства.
В еврейской общине Ульяновска основная проблема была связана с антисемитизмом. Вторая – с общим отсутствием средств. У общины не было ни одной синагоги. В Ульяновске, как и в Ижевске, чувствовался живой интерес к лекциям, которые могли бы принести еврейские знания в эти достаточно изолированные общины. Студенты из «Гилеля» проводили в общине почти все религиозные обряды.
17. В экзотических краях
Пожалуй, самые экзотические еврейские общины бывшего СССР проживают в Азербайджане и Грузии – этот регион часто называют Закавказьем. В Азербайджане по большей части живут горские евреи, или таты, – древняя община с собственной культурой и традициями. Не исключено, что это потомки евреев, которых в V или VI веке переселили из Персии на Кавказ, чтобы основать там воинские колонии для защиты региона от нападений с севера. Некоторые из татов полагают, что принадлежат к десяти утраченным коленам Израилевым, изгнанным после разрушения в древности Первого храма. Горские евреи говорят на южноиранском татском языке, хотя в годы советской власти официальным их языком был русский.
Основными центрами проживания горских евреев в Азербайджане являются Баку и Куба, в других частях региона также есть небольшие общины. Большинство горских евреев происходят из Кубы: до Октябрьской революции там было 13 синагог, Куба славилась своей еврейской ученостью. Сегодня официальной религии там почти не существует, хотя дух традиции и обрядовости по-прежнему силен. Еврейские молитвы горские евреи произносят на странной смеси сефардской и ашкеназской фонетики. У них собственный кадиш, взятый из древнего арамейского. Что касается погребальных обрядов, существуют особые традиции шивы, шлошима и первой годовщины: все эти события предполагают совместную трапезу для родных и друзей. У горских евреев сильна традиция браков только внутри общины. «Мы не любим брать в семью чужих», – отметил один из них, имея в виду даже и других евреев. «Мы уважаем стариков. Хорошо воспитываем детей». В семьях горских евреев женщины традиционно не работают вне дома. Эта община – составная часть общей жизни кавказских народов, притом что их религия отличается от религии остальных. Горские евреи внешне похожи на соседей-мусульман: у них смуглая кожа; к сожалению, это создает для них трудности – их дискриминируют, когда они пытаются найти работу в Москве (а так поступают многие молодые люди).
Бакинское отделение «Гилеля» мы создали в 1998 году, назначив директором Каму Исмаилову, горскую еврейку. Мейр Зизов, представитель «Джойнта» в регионе, оказал нам большую поддержку. С Мейром я познакомился в 1995 году во время поездки в Киев – я оценивал потенциал создания центра «Гилеля» в местной общине. Киевское общинное руководство считало, что им хватает уже существующих молодежных организаций, в том числе «Макора» – инициативы местного раввина (она не пользовалась среди студентов особой популярностью) – и «Авива» – программы, аффилированной с Международным институтом Соломона, которая скорее напоминала студенческое братство: строгие требования к приему, а не открытая, доброжелательная и увлекательная студенческая программа, такая как в «Гилеле». Мейр Зизов оценил значимость и потенциал «Гилеля» и стал нашим ключевым партнером и соратником. Впоследствии я не раз сравнивал усилия Мейра с деятельностью библейского персонажа Нахшона, сына Аминадава, который вошел в воды Красного моря: его неколебимая вера заставила море расступиться, и сыны Израиля смогли его пересечь. Мейр аналогичным образом сумел заглянуть в будущее, поддержал многие важные организации и программы, в том числе и «Гилель». Впоследствии Мейр стал нашим партнером в деле основания центров «Гилеля» в Баку и Тбилиси.
Посещения Баку и Тбилиси и по сей день остаются в числе самых ярких воспоминаний всей моей жизни. В Баку я прибыл прямым рейсом «Азербайджанских авиалиний» из Тель-Авива, меня тут же провели в вип-салон, там представители властей занялись выдачей мне визы в страну. У Азербайджана тогда не было посольства в Израиле, соответственно, получить визу